Неточные совпадения
Когда экипаж изворотился перед крыльцом,
оказалось, что был он не что другое, как рессорная
легкая бричка.
— Не допрашиваю и не спрашиваю, а рассказываю: предполагается, — сказал Тагильский, прикрыв глаза жирными подушечками век, на коже его лба шевелились
легкие морщины. — Интересы клиентки вашей весьма разнообразны: у нее
оказалось солидное количество редчайших древнепечатных книг и сектантских рукописей, — раздумчиво проговорил Тагильский.
Но у него
оказался излишек от взятой из дома суммы. Крестясь поминутно, он вышел из церкви и прошел в слободу, где оставил и излишек, и пришел домой «веселыми ногами», с
легким румянцем на щеках и на носу.
Они поместили его не в моей комнате, а в двух хозяйских, рядом с моей. Еще накануне, как
оказалось, произведены были в этих комнатах некоторые изменения и украшения, впрочем самые
легкие. Хозяин перешел с своей женой в каморку капризного рябого жильца, о котором я уже упоминал прежде, а рябой жилец был на это время конфискован — уж не знаю куда.
Прежде всего, даже
легкое приткновение что-нибудь попортит в киле или в обшивке (у нашего фрегата действительно, как
оказалось при осмотре в Портсмутском доке, оторвалось несколько листов медной обшивки, а без обшивки плавать нельзя, ибо-де к дереву пристают во множестве морские инфузории и точат его), а главное: если бы задул свежий ветер и развел волнение, тогда фрегат не сошел бы с мели, как я, по младенчеству своему в морском деле, полагал, а разбился бы в щепы!
Ремесло цирульника считалось самым пустым из всех, которым помещичье досужество обучало дворовых для домашнего обихода. Цирульники, ходившие по оброку, очень редко
оказывались исправными плательщиками. Это были люди, с юных лет испорченные
легким трудом и балагурством с посетителями цирулен; поэтому большинство их почти постоянно слонялось по Москве без мест.
Однако задача эта
оказалась не совсем
легкою.
Воротясь домой, я отвертывал казенник, прикладывал ствол на струну, проходил его
легким шустом, и все
оказывалось исправно.
О, если бы я действительно разбил себя и всех вдребезги, если бы я действительно — вместе с нею —
оказался где-нибудь за Стеной, среди скалящих желтые клыки зверей, если бы я действительно уже больше никогда не вернулся сюда. В тысячу — в миллион раз
легче. А теперь — что же? Пойти и задушить эту — Но разве это чему-нибудь поможет?
Выглянет солнышко — деревня оживет. Священник со всею семьей спешит возить снопы, складывать их в скирды и начинает молотить. И все-таки
оказывается, что дожди свое дело сделали; и зерно вышло
легкое, и меньше его. На целых двадцать пять процентов урожай вышел меньше против прошлогоднего.
Но, пришедши домой, почти мгновенно почувствовал
легкий озноб:
оказалось, что он промочил ноги.
Марья Николаевна все время посмеивалась, словно шутила, но от этого Санину не было
легче; а когда в течение «допроса»
оказалось, что он не совсем ясно понимал значение слов: «передел» и «запашка» — так его даже пот прошиб…
И действительно добрался. Ломова судили, и хоть рана
оказалась самым
легким поколом, но намерение было очевидное. Преступнику набавили рабочего сроку и провели сквозь тысячу. Майор был совершенно доволен…
Излишество ли ухода, излишество ли леченья, природная ли слабость телосложения младенца были причиною его смерти — неизвестно;
оказалось только, что он на четвертом месяце своей жизни не вынес самого
легкого детского припадка — младенской, или родимца, которому редкий из грудных детей не бывает подвержен.
Экзамены были сданы, и мы переезжали на дачу с
легким сердцем людей, исполнивших свой долг. Скромные размеры нашего движимого имущества произвели невыгодное впечатление на нашего нового хозяина, который, видимо, усомнился в нашей принадлежности к касте господ. Впрочем, он успокоился, когда узнал, что мы «скубенты». Во всяком случае, мы потеряли в его глазах по крайней мере процентов на двадцать. Другое неприятное открытие для нас заключалось в том, что под самыми окнами у нас
оказался городовой.
Когда он успел туда прыгнуть, я и не видал. А медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой шел
легкий пар, и показалась спина и голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и
оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил медведя!
Ноги эти принадлежали человеку, сидевшему на скамейке и читавшему газету; человек этот
оказался Потугиным. Литвинов издал
легкое восклицание. Потугин положил газету на колени и внимательно, без улыбки посмотрел на Литвинова, и Литвинов посмотрел на Потугина тоже внимательно и тоже без улыбки.
Ему
легче бы, кажется, было, если бы она жила дальше от него; но когда он позвонил у ее подъезда, то ему захотелось, чтобы как можно скорее отворили дверь;
оказалось, что и звонить было не надо: дверь была не заперта.
Отличная память моя относительно математики
оказывалась чистым листом белой бумаги, на котором не сохранялось ни одного математического знака, а потому наставник мой, сообразно моим природным наклонностям и способностям, устроил план моего образования: общего,
легкого, преимущественно литературного.
— Глаза, а не лицо, — поправила гимназистка, и начался пустой,
легкий и веселый разговор, в котором Колесников
оказался не последним.
— Если она точно неблагодарной дочерью
окажется, — промолвил хриплым голосом Харлов, — так мне, кажется,
легче будет ее из собственных рук убить!
Но, оправясь с указами власти и с ее посланными, Плодомасову оставалось оправиться с живою силою молодой жены. Это
оказалось всего труднее… Силком связанную боярышню обвенчали; но чуть ей после венчания распустили белые локотки ее, она
легкою векшею прыгнула на окно и крякнула...
Оказалось, что средство было очень
легкое и весьма надежное: у девицы Замшевой есть приятельница — тоже девица — торговка, которая ходит почти во все дома и была уже несколько раз у Ступицыных и будто бы очень дружна с горничною Марьи Антоновны и даже кой-что про эту голубушку не совсем хорошее знает.
Потом сидели и молча плакали. Видно было, что и бабушка и мать чувствовали, что прошлое потеряно навсегда и бесповоротно: нет уже ни положения в обществе, ни прежней чести, ни права приглашать к себе в гости; так бывает, когда среди
легкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома,
окажется, растратил, подделал, — и прощай тогда навеки
легкая, беззаботная жизнь!
Легкая рука
оказалась у Тараса Ермилыча, — отыскал он первое золото ровно через год.
В такие минуты меня охватывает стыд за себя и за ту науку, которой я служу, за ту мелкость и убогость, с какою она осуждена проявлять себя в жизни. В деревне ко мне однажды обратился за помощью мужик с одышкою. Все левое
легкое у него
оказалось сплошь пораженным крупозным воспалением. Я изумился, как мог он добрести до меня, и сказал ему, чтобы он немедленно по приходе домой лег и не вставал.
Она обратилась ко мне. Жила она в небольшой квартирке с двумя детьми, — заболевшим гимназистом и дочерью Екатериной Александровной, девушкой с славным, интеллигентным лицом, слушательницею Рождественских курсов лекарских помощниц. И мать и дочь, видимо, души не чаяли в мальчике. У него
оказалось крупозное воспаление
легких. Мать, сухая и нервная, с бегающими, психопатическими глазами, так и замерла.
Голосовая вибрация грудной клетки на больной стороне
оказывается ослабленною; это обстоятельство с такою же верностью, как если бы я видел все собственными глазами, говорит мне, что выпот находится не в
легких, а в полости плевры.
При этом замечательно следующее обстоятельство: врач, решившись на самоубийство, сумел бы
легче, чем кто-либо другой, выбрать себе наиболее безболезненную смерть; на деле же
оказывается, что в самоубийствах врачей поразительно часто фигурируют, напротив, самые мучительные способы: отравление стрихнином, серною и карболовою кислотами, прокол сердца троакаром и т. п.
Оказывается, у моей больной… крупозное воспаление
легких!
Сердце и
легкие ее при самом тщательном исследовании
оказались здоровыми; ясное дело, у больной была истерия. Я назначил соответственное лечение.
Пока еще не раздались эти выстрелы, адъютант почему-то воображал себе, что все это будет как-то не так, а иначе, и как будто
легче, как будто красивее, а на деле оно вдруг
оказалось совсем по-другому — именно так, как он менее всего мог думать и воображать.
Напрасно ярые приверженцы его старались хлопаньем своим затушить этот общий взрыв, — увы! все невероятные усилия их
легких, гортани, каблуков и ладоней
оказались тщетны.
Посредине большого двора, вымощенного гладким широким белым камнем, возвышалось куполообразное здание с ваннами и душами, и наши русские были очень удивлены, увидавши дам-европеек, которые выходили из своих номеров, направляясь в ванны, в
легких кобайо, широких шароварах и в бабушах на босую ногу.
Оказалось, что это обычный костюм во все часы дня, кроме обеда, к которому мужчины являются в черных сюртуках, а то и во фраках, а дамы — в роскошных туалетах и брильянтах.
Постукав, Топорков начал выслушивать. Звук у верхушки левого
легкого оказался сильно притупленным. Ясно слышались трескучие хрипы и жесткое дыхание.
Разве же это так просто? Для Толстого — да, просто. Но для Достоевского… Ведь счастливые люди с земли-двойника, они как раз любили друг друга, как себя. «Была какая-то влюбленность друг в друга, всецелая, всеобщая». Однако довольно было появиться одной единственной «трихине» — и вся жизнь сразу
оказалась отравленной и разрушенной. А защититься от одной вползающей трихины
легче, чем уничтожить трихин, когда ими кишит вся жизнь.
Задача, однако,
оказалась не
легкой.
Магнуса не
оказалось дома, и Меня приняла Мария. Великое спокойствие снизошло на Меня, великим спокойствием дышу Я сейчас. Как шхуна с опущенными парусами, Я дремлю в полуденном зное заснувшего океана. Ни шороха, ни всплеска. Я боюсь шевельнуться и шире открыть солнечно-слепые глаза, Я боюсь, неосторожно вздохнув, поднять
легкую рябь на безграничной глади. И Я тихо кладу перо.
«Национальное»
легче всего наполняет пустоту, это
оказывается возможным для огромных масс и не предполагает никаких качественных достижений.
Но рана
оказалась, к несчастью для него,
легкой.
Всё неудачи!.. А может, и лучше. Свой человек. Теперь это придется кстати.
Легче будет. Он мог бы сослужить ей хорошую службу, но не очень-то она надеется на его умственные способности… Брат Коля. Он ее же выученик. Зато он распустит хвост, как павлин… может
оказаться полезным своим французским языком, тоном, подавляющим высокоприличием и сладкой деликатностью. Это так…
Всякая спайка исчезла, все преграды рушились. Стояла полная анархия. Что прежде представлялось совершенно немыслимым, теперь
оказывалось таким простым и
легким! Десятки офицеров против тысяч солдат, — как могли первые властвовать над вторыми, как могли вторые покорно нести эту власть? Рухнуло что-то невидимое, неосязаемое, исчезло какое-то внушение, вскрылась какая-то тайна, — и всем стало очевидно, что тысяча людей сильнее десятка.
Я молчала, от волнения горели щеки. Что если в райкоме сделают предварительную политпроверку, и я не подойду? До черта будет тяжело и стыдно. Наверное, там будет заседать целая комиссия.
Оказалось все очень просто: в пустой комнате сидел парень. Он нас только спросил, работали ли мы в этой области, и записал, какой ступенью хотим руководить. Буду работать на текстильной фабрике, там все больше девчата. С ребятами интереснее, а с девчатами
легче.
Переход этот
оказывался не из
легких.
В салоне, уже знакомом ему, не
оказалось никого. Лука Иванович обернулся и хотел было сесть, пока горничная доложит. Но вдруг он вспомнил фразу:"вас ждут и даже очень", — что заставило его остановиться посредине комнаты. В правом углу была дверь, полузавешенная портьерой. Оттуда донесся вдруг
легкий шум, как будто кто-то разрезывал книгу.
Его уроки пошли впрок Николаю Герасимовичу, и с
легкой руки Анжелики он в продолжение нескольких лет только и делал, что одевал и одевая разных дам, пока не
оказался сам положительно почти раздетым.
Не смотря на уверенность Николая Леопольдовича, высказанную жене Василия Васильевича, что векселя ее мужа все охотно примут для дисконта, это
оказалось в действительности делом далеко не
легким.
— Юрку позвала в
легкую кавалерию, а меня нет? А мы вместе с ним тебя в кружке слушали… Я ведь тоже слушал, старался… Чем я хуже его
оказался? Ле-ель!..
Приятели действительно переменили разговор, и граф стал рассказывать князю о
легкой интрижке, заведенной им с одной из представительниц тамбовского света. Интрижка
оказалась, впрочем, непродолжительной, и друзья недели через полторы покатили восвояси, в Петербург, куда и мы, дорогой читатель, за ними последуем.
К утру второго дня больному снова стало
легче, и к вечеру даже лихорадочное состояние выразилось в менее резкой форме. Карл Карлович
оказался правым: молодость брала свое.